– Высота четыре пять. Сильный порывистый ветер. Зонд опять сносит.

Трехсекундная коррекция.

– Потерял, – огорченно сказал Морган. – Облако.

– Высота четыре ноль. Сильная вибрация. Натяжение сто пятьдесят.

Плохо. Максина Дюваль знала, что натяжение разрыва составляет двести процентов. Один сильный рывок – и эксперимент закончится.

– Высота три пять. Ветер усиливается. Импульс – одна секунда. Топлива почти нет. Натяжение сто семьдесят. Расстояние три ноль…

– Есть! – воскликнул Морган. – Он пробил облака.

– Расстояние два-пять. Нечем восстановить курс. Опустится в трех километрах от цели.

– Неважно! – закричал Морган. – Приземляйте где сможете!

– Постараюсь, Расстояние два ноль. Ветер усиливается. Зонд теряет устойчивость.

– Отпустите тормоз!.. Пусть нить идет сама!

– Сделано, – произнес голос абсолютно бесстрастно. Не знай Максина Дюваль, что для участия в эксперименте приглашен опытный диспетчер космических перевозок, она могла бы подумать, что говорит робот.

– Отказала размотка. Груз вращает. Пять оборотов в секунду. Вероятно, запуталась нить. Натяжение один восемь ноль процентов. Один девять ноль. Два ноль ноль. Расстояние один пять. Натяжение два один ноль. Два два ноль. Два три ноль.

«Долго так не продлится, – подумала Дюваль. – Остался всего десяток километров, но проклятая проволока намоталась на вращающийся зонд».

– Натяжение ноль.

Конец. Нить лопнула и, извиваясь как змея, медленно возвращается к звездам. Несомненно, на «Ашоке» ее выберут, но даже Максина понимала, какое это долгое и сложное дело. А зонд упадет где-нибудь здесь, на поля или в джунгли Тапробани. Однако, как сказал Морган, эксперимент удался больше чем на девяносто пять процентов. В следующий раз, когда не будет ветра…

– Вот он! – крикнул кто-то.

Под облаками загорелась звезда, она была похожа на метеор. Словно в насмешку над создателями зонда, включился световой маяк, призванный помочь управлению на заключительном отрезке пути. Что ж, он пригодится. Легче будет найти место падения…

Оператор медленно поворачивал камеру, чтобы Максина могла видеть, как сверкающая звезда пролетает мимо и исчезает на востоке, вероятно, зонд упадет километрах в пяти от Шри Канды.

– Переключи на доктора Моргана.

Максина собиралась сказать несколько ободряющих слов, – достаточно громко, чтобы услышал министр-марсианин, – выразить уверенность, что в следующий раз спуск пройдет абсолютно удачно. Дюваль мысленно репетировала свою ободрительную речь, когда вдруг у нее начисто вышибло все из головы. Она столько раз прокручивала, потом события следующих тридцати секунд, что выучила их наизусть, но у нее никогда не было полной уверенности, поняла ли она их до конца.

Глава 26

Легионы царя

Ванневар Морган привык к неудачам, даже к катастрофам, а эта, надеялся он, не так велика. Следя глазами за тем, как мигающий огонек исчезает за склоном горы, он с тревогой думал о другом: вдруг Народный Марс решит, что зря потратил свои деньги. Наблюдатель в кресле-каталке был на редкость неразговорчив, казалось, земная тяжесть сковала его язык не менее крепко, чем тело. Но сейчас он первым обратился к инженеру.

– Один вопрос, доктор Морган. Я знаю, этот шторм беспрецедентен, однако он настиг ваш зонд. Что произойдет, если шторм разразится когда башня будет построена?

Мысли Моргана лихорадочно обгоняли одна другую. Было трудно так, сразу, дать правильный ответ, И он все еще не до конца поверил в случившееся.

– В худшем случае нам придется на короткий срок приостановить перевозки, может быть небольшая деформация «рельсов». Башне как таковой не угрожают даже самые сильные ветры.

Морган надеялся, что его слова соответствуют истине, через несколько минут Уоррен Кингсли сообщит, так ли это. К его облегчению, ответ, видимо, удовлетворил министра.

– Благодарю вас. Этого достаточно.

Морган, однако, был намерен довести мысль до конца.

– А на Монт Павонис такая проблема вообще не возникнет. Плотность атмосферы составляет там меньше одной сотой… Морган умолк. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как он слышал звук, который обрушился сейчас на его уши, но ошибиться было нельзя. Властный зов, заглушивший рев бури, перенес инженера на другую половину планеты, под своды Айя-Софии. Он вновь с благоговейным восторгом глядел на творение людей, умерших шестнадцать веков назад, а. в его ушах звенел мощный колокол, который некогда сзывал на молитву правоверных. Память о Стамбуле померкла, Морган снова был на Шри Канде, в еще большем замешательстве и недоумении.

О чем рассказывал монах? Что непрошеный дар Калидасы безмолвствует в течение многих веков, ибо ему разрешается подавать голос только в годину бедствий? Но какое же бедствие произошло сейчас? Напротив, монахи, должны бы радоваться…

Морган смотрел на монастырь, откуда огромный колокол бросал вызов буре.

За парапетом не было видно ни одной оранжевой тоги…

Что-то мягкие коснулось его щеки, Морган механически смахнул Это прочь. Трудно было сосредоточить мысли, пока скорбный звук разносился волнами в воздухе, молотом бил по голове. Морган решил подняться в храм и попросить объяснений у Маханаяке Тхеро.

Снова мягкое, шелковистое прикосновение, на этот раз он увидел уголком глаза что-то желтое. У Моргана всегда была быстрая реакция: он взмахнул рукой и…

Доживая последние мгновения своей скоротечной жизни, у него на ладони лежала желтая бабочка, и привычный мир зашатался. Необъяснимое поражение обратилось еще болей чудесной победой, однако Морган не ощущал торжества, лишь замешательство и удивление. Ибо теперь он вспомнил легенду о золотых бабочках. Сотни тысяч их были взметены ураганом вверх по склону горы, чтобы умереть на ее вершине. Легионы Калидасы достигли наконец цели и отмщения.

Глава 27

Исход

– Что же произошло? – спросил министр.

«На этот вопрос я никогда не смогу ответить», – подумал Морган, но вслух сказал:

– Шри Канда наша, монахи уже покидают ее. Невероятно… чтобы легенда двадцативековой давности… – Он покачал головой в полном недоумении.

– Если в легенду верят многие, она становится истиной. Во всяком случае, раз уж невозможное случилось, мы должны принять его с благодарностью.

«Я принимаю, – подумал Морган, – но против собственной воли. Мне непонятен мир, где несколько мертвых бабочек могут перетянуть чашу весов, на которой стоит башня весом в миллиард тонн».

Но какую все-таки трагикомическую роль сыграл преподобный Паракарма! Вероятно, он чувствует себя орудием каких-то враждебных богов. Он сделал то, что считалось невозможным, и тут какие-то бабочки… Администратор Службы Муссонов весьма сокрушался по поводу происшедшего. Морган принял его извинения с необычной для себя любезностью. Да, конечно, вполне можно поверить, что такой блестящий ученый, как доктор Голдберг, вернувшись в науку, полностью преобразил микрометеорологию… Да, разумеется, никто по-настоящему не понимал, что именно делает он на своей станции… Да, несомненно, никто не ожидал, что у доктора Голдберга произойдет нервный срыв во время очередного эксперимента… Конечно, разумеется, несомненно…

Администратор заверил Моргана, что это больше не повторится. Морган выразил свою – вполне искреннюю – надежду, что доктор Голдберг скоро поправится, и намекнул, благо не растерял бюрократических инстинктов, что, в свою очередь, ожидает в будущем от Службы Муссонов соответствующих услуг. Администратор повесил трубку, выразив тысячу благодарностей и, без сомнения, удивляясь столь несвойственному Моргану великодушию.

– Между прочим, – сказал министр, – куда переселяются монахи? Мы могли бы предложить им приют. Мы на Марсе, вы знаете, очень радушны и гостеприимны.

– Не знаю. Но когда я спросил Раджасинху, он сказал: «Не беспокойтесь. Монашеский орден, который во всем себе отказывал на протяжении трех тысяч лет, не так уж беден».