– Я обдумаю ваше предложение, – сказал Морган. – А как насчет главного?

– Смотрите сами.

В комнате погас свет. Над ковром повис земной шар, покрытый сеткой координат. От него примерно на высоту человеческого роста вверх шла светящаяся нить орбитальной башни. Ряды букв и цифр возникали прямо в воздухе – скорости, ускорения, массы…

– Скорость воспроизведения в пятьсот раз больше нормальной. Начали.

Невидимая сила отклоняла светящуюся нить от вертикали. Возмущение распространялось вверх, моделируя с помощью компьютера продвижение груза в гравитационном поле Земли.

– Величина смещения? – спросил Морган.

– Около двухсот метров. Дойдет до трехсот, прежде чем…

Нить оборвалась. Ленивым замедленным движением, имитировавшим скорости в тысячи километров в час, обе части перерезанной надвое башни отдалялись друг от друга – одна склонялась к Земле, вторая, вращаясь, устремилась в космос… Но воображаемую катастрофу, порожденную мозгом компьютера, уже заслонила реальная картина, преследовавшая Моргана многие годы. Эту документальную ленту двухвековой давности он смотрел минимум 50 раз, а некоторые фрагменты изучал кадр за кадром, пока не запомнил мельчайших подробностей. Сюжет фильма обошелся штату Вашингтон в рекордную для мирного времени сумму – за каждой минутой съемок скрывались миллионы долларов, Бесстрастный объектив запечатлел изящный (чересчур изящный!) мост, переброшенный через каньон, и одинокий автомобиль, остановленный на полпути испуганным водителем. Неудивительно – с мостом происходило нечто неслыханное во всей истории техники..

Казалось невероятным, что тысячи тонн металла способны на такое: со стороны мост казался не стальным, а резиновым. Длинные, медленные волны высотой несколько метров бежали по массивной конструкции, делая ее похожей на разъяренную змею. Дувший вдоль каньона ветер нес в себе неслышимые колебания, возбуждавшие резонансную частоту сооружения. Вибрация постепенно усиливалась на протяжении нескольких часов, но никто не подозревал, к чему она приведет. А сейчас приближался финал, который вполне могли бы предвидеть незадачливые конструкторы.

Внезапно несущие тросы лопнули, ударив смертоносными бичами. Дорога рухнула в бездну, обломки сооружения, вращаясь, полетели в разные стороны. Даже при нормальной скорости пленки катастрофа выглядела как при замедленном воспроизведении, масштабы происходящего не с чем было сравнить. На деле все продолжалось пять секунд, по истечении этого времени мост через Такомское ущелье занял свое поучительное место в истории техники. Фотография последних моментов его жизни два века спустя висела в кабинете Моргана, снабженная надписью: «Одно из наших наименее удачных свершений». Для Моргана это была не шутка, а постоянное напоминание о том, что неожиданность может подстерегать всюду. Когда проектировали Гибралтарский Мост, он тщательно проштудировал классическую работу Кармана о Такомской катастрофе. И урок пошел не впустую – даже при самых сильных ураганах, приходивших с Атлантики, серьезных проблем, связанных с вибрацией, не возникало, хотя дорожное полотно и смещалось на сто метров вбок – в строгом соответствии с расчетами.

Однако проектирование космического лифта было настолько дерзким прыжком в неведомое, что избежать неприятных сюрпризов было почти невозможно. Рассчитать давление ветра на его нижнюю часть не составляло труда, но следовало принимать во внимание и вибрацию, возникающую из-за движения грузов и даже под воздействием приливных сил от Солнца и Луны. При так называемом «анализе на худший случай» все эти факторы – плюс случайные землетрясения – необходимо учитывать не только порознь, но и одновременно.

– Все модели этого режима грузооборота приводят к одинаковым результатам, – сказал Уоррен. – Вибрации постепенно нарастают, затем примерно на высоте пятьсот километров происходит обрыв. Необходимо резко увеличить массу противовеса.

– Этого я и боялся. На сколько?

– На десять мегатонн.

Такую же цифру подсказывала Моргану и его инженерная интуиция. Теперь компьютер ее подтвердил. Десять миллионов тонн! Перед глазами возникла Яккагала на фоне тапробанского неба. И такую скалу надо поднять на высоту сорок тысяч километров! К счастью, это необязательно, есть и другие пути. Морган поощрял самостоятельность своих подчиненных. Это единственный способ воспитать чувство ответственности и снять с себя часть нагрузки. И его сотрудники часто находили решения, которых сам он не видел.

– Что будем делать, Уоррен?

– Можно использовать лунную катапульту. Но это долго и дорого. Лунный грунт придется перехватывать и затем переводить на нужную орбиту. Кроме того, возникнет психологическая проблема…

– Понимаю. Нам не нужно второго Сан Луис Доминго.

Так называлось небольшое (к счастью) селение в Южной Америке, на которое случайно обрушился груз лунного грунта, предназначенный для одной из околоземных станций. Прицел оказался неточным – и на Земле появился первый искусственный метеоритный кратер. Погибло двести пятьдесят человек. После этого население планеты Земля стало весьма неодобрительно относиться к космическим стрельбам.

– Гораздо лучше использовать астероид с подходящей орбитой, – продолжал Уоррен. – У нас есть уже три на примете. Но желательно, чтобы там был углерод для изготовления суперволокна. Так мы убьем одним камнем двух зайцев.

– Камешек, пожалуй, великоват, но идея мне нравится. Лунная катапульта не годится – мы заняли бы ее на многие годы, и часть грузов неизбежно будет потеряна. Если масса вашего астероида окажется недостаточной, мы поднимем недостающее с помощью самого лифта. Хотя я бы предпочел не тратить столько энергии.

– Этот способ может оказаться самым экономичным.

– Разве? – сказал Морган. И добавил после минутной паузы:

– Если так, космические инженеры скоро меня возненавидят. «Почти так же, как преподобный Паракарма», – продолжил он про себя. Впрочем, он несправедлив. Истинным приверженцам религии чувство ненависти ныне непозволительно. Там, в храме, глаза Чома Голдберга выражали другое: непоколебимую решимость бороться до конца. Бороться любыми средствами.

Глава 18

Приговор

Среди многочисленных качеств Поля Сарата было одно неприятное: он мог радостно или печально – в зависимости от события – позвонить в самое неожиданное время и спросить: «Вы уже слышали новость?» Раджасинху иногда так и подмывало ответить: «Слышал – и ничуть не удивлен», но у него не хватало духа лишать Поля маленькой радости.

– Ну, что на этот раз? – спросил он без энтузиазма.

– По второму каналу передают беседу Максины Дюваль с сенатором Коллинзом. Кажется, у нашего Моргана неприятности. Я вас вызову. Раджасинха нажал клавишу. Возбужденное лицо Поля уступило место изображению Максины Дюваль. Она сидела в хорошо знакомой студии и разговаривала с Президентом ВСК, явно чем-то возмущенным.

– …сенатор Коллинз, сейчас, тогда приговор Международного суда уже вынесен…

Раджасинха надавил клавишу «Запись», выключил звук и тут же активировал канал личной связи с АРИСТОТЕЛЕМ.

– Доброе утро, Ари. Меня интересует сегодняшнее решение Международного суда по делу храма Шри Канда. Только кратко.

– Заключение 1. Право на вечную аренду храмовой земли подтверждается законодательством Тапробани, а также Всемирным законодательством и зарегистрировано под номером 2085. Решение единогласное. Заключение 2. Проектируемое сооружение орбитальной башни с сопутствующими ей шумом и вибрацией на территории, имеющей большую культурную и историческую ценность, противоречит статьям Гражданского кодекса. На данном этапе общественная значимость проекта недостаточна, чтобы повлиять на мнение суда. Принято четырьмя голосами против двух при одном воздержавшемся.

– Спасибо, Ари. Бумажной копии не нужно. До свидания.

Все произошло так, как и следовало ожидать. Однако Раджасинха не знал – радоваться ему или печалиться.